Не могу себя простить

Гости – это всегда прекрасно… А в нашем возрасте – это ещё и возможность где-то поворчать друг с другом по-стариковски, где-то молодость вспомнить и похвастаться успехами и фотографиями внуков. Когда мне позвонил Федя, я был рад его слышать. Но ещё больше обрадовался тому, что они с женой Ксеней хотят навестить нас с Томой… Дело в том, что Федя относительно недавно перенес инфаркт (я его даже в больнице навещал), а раз в гости собирается, значит, чувствует себя хорошо. Встреча была назначена через 2 дня и мы с женой тщательно готовились к приходу Феди с супругой – жена особенно щепетильно подошла к выбору блюд, чтобы на столе было побольше того, что сердечнику Федору можно кушать.

Посидели мы за столом вчетвером очень весело и душевно, стараясь избегать тему недавней болезни Феди. Но, нам и без того было о чём поговорить, что вспомнить и чем поделиться… Мы с другом пили сок, а девочки наши уже допивали бутылочку розового вина. В этот момент стало понятно, что пора нам, так сказать, разделяться – дать возможность захмелевшим девочкам поговорить о своём о женском, а нам с Федей потрещать о чём-то своём. Поэтому, очередной раз «чокнувшись» стаканом сока и отпив от него глоток, я пригласил Федю в свой домашний кабинетик. Друг, встав из-за стола, чмокнул Ксеню в щечку и последовал за мной из кухни.

Тут стоит сказать, что меня всегда умиляли отношения в семье Фёдора. Мало кто настолько трепетно, нежно и с нескрываемой любовью относится к своим жёнам, как мой друг.

Познакомились мы, когда Феде 40 было и уже тогда у них были вот ТАКИЕ высокие отношения. Мы с Томкой тогда даже обсуждали, мол, было бы интересно посмотреть каким он по молодости был, если к 40 вот такая любовь-морковь у него к жене. К сожалению, далеко не все относились к отношениям Феди с Ксеней так, как мы. Находились те, кто пытался учить Федю быть мужиком и не сюсюкаться со своей женой. Но, Федя только улыбался им в ответ и продолжал поступать так, как считал нужным.

В кабинетике мы удобно уселись с другом в кресла и предались каким-то воспоминаниям, так сказать, отдались определенной легкой ностальгии по давно прошедшим временам. Не знаю, может быть, в какой-то момент вспомнили мы что-то особенное или Феде что-то навеяло… А, не исключено, что и по какой-то другой причине, но рассказал мне друг свой секрет, хранимый много лет, который стал поводом рассказать вам очередную историю из жизни…

«Знаешь, Петрович, а я ж после больницы… После инфаркта своего, теперь каждый день, как последний живу… Я и до этого жизнь ценил и любил, а сейчас ещё пуще ценить каждый день стал. Не просто жизнь, а семейную свою жизнь с Ксенечкой моей. Святая она у меня женщина! Как мне с ней повезло! А я – дурак! Сам виноват что вот всё это в жизни моей – и инфаркт этот тоже. Одного не понимаю – за что Ксенечке моей, вот это терпеть, выхаживать меня… Говорю же – Святая она женщина…

Говорят же, что все болезни наши от нервов… Уверен, что мои тоже! От нервов и от многолетнего осуждения себя. Не соверши я ТОГДА этот поступок, может быть и жизнь бы другой была теперь… Хотя… Знаешь, Петрович, а даже не знаю что и было бы…

Женился же я по любви… Второй у меня это брак, даже можно сказать поздний. С первой женой сразу после института мы расписались, но в браке прожили меньше трех лет. Умерла она в родах… Вот так её не стало и ребенка нашего не спасли… Страдал я очень, думал, что больше и не сойдусь ни с кем. А тут появилась Ксенечка в моей жизни. Как чудо, как какой-то лучик света. Мне тогда уже 30 было, это 80-й год был. Да и встретились считай случайно – я в кино шёл, кстати сам, а она должна была с подружкой пойти, но подружка не пришла. А мы на соседних креслах в кинотеатре оказались. Я тогда прям чувствовал, как она переживает во время просмотра каждого кадра кино… Такая она была чувственная, искренняя, необыкновенная… Я считай не кино смотрел, а на неё весь сеанс косился. А потом всё мужество собрал и предложил проводить её. И с тех пор она так и живет в моем сердце, в моей душе… Да что там говорить – она и есть моя душа!

Целый год не решался я заговорить о свадьбе с ней тогда. Мне уже 31 исполнялось, а ей 22 года было… Боялся, что испугается она разницы в возрасте, да и ухажеров у неё, скорее всего, было много среди одногодок… Но, тянуть дальше было некуда – не молодею же я, да и пока я скромничаю, увести-то кто-то может. Предложение делал скромно, но с душой и искренне. Это сегодня девицам кольца с бриллиантами подавай, охапки роз и что-то с фейерверками. А у нас всё было проще… Провожал её в очередной раз после нашего свидания в общежитие… И уже у входа говорю, мол, может поженимся? Люблю тебя! Счастливой хочу сделать! Всю жизнь тебя любить буду! А она и раздумывать не стала ни минутки, будто ждала этих слов. Расписались скромненько, но зато жить стали ладно и счастливо. Через 2 года сынок у нас родился, а потом еще через год и дочку родила… Стали мы настоящей семьей… Счастья у меня предела буквально не было…

И длилась моя спокойная жизнь до 85 года… А потом… Потом произошло то, за что я не могу себя простить до сих пор. Я в конструкторском бюро работал инженером. Работа нравилась и по деньгам выходило неплохо. Был только один минус – в командировки иногда отправляли. А для меня каждый день разлуки с Ксенечкой был мукой и пыткой. Я и с работы домой буквально бежал, вот так за день соскучился по ней. А тут командировки эти… Благо что нечасто и, вроде как, не очень надолго. Максимально – на неделю уезжать приходилось. Это же сейчас мобильные есть, скайпы там всякие с видео звонками… Сейчас не так бы скучалось, а тогда…

Тогда в 85 году отправили нас куда-то чуть ли не за угол глобуса. Сутки пути поездом туда и столько же обратно, ну и там неделя… Вышли мы на перроне тогда, а там перрон – одно название. Чуть не поле чистое… Пришлось ещё и в автобусе минут 40 труситься… Послали нас тогда двоих в командировку – меня и Мишку (он на 2 года младше меня был). В общем, оказались мы в такой глухомани, что даже гостиницы и той не было. Поселили нас с Мишкой в квартиру двухкомнатную, которую назвали «служебной»… Мол, гостиницы нет, а командировочных надо где-то помещать, вот несколько квартир предприятие для этого и приобрело. Ну, разместили и хорошо… Хоть не в поле в палатке…

С Мишкой мы ездили по таким командировкам частенько. Это для меня разлука с домом была пыткой и вечера я проводил в грусти с книгой… А Мишка… Мишка был не женат (а если точнее, то к своим годам уже дважды разведен), а потому не находил ничего лучше, чем погулять в командировках. Обычно жили мы с ним в разных номерах гостиницы и мне было всё равно, что там происходит у него. А в этот раз мы хоть и в комнатах разных, но в одной же квартире… Уже в первый день он познакомился с местными девицами какими-то, которые, кстати, провожали его до подъезда. Наплел он, что заблудиться может, вот и проводить попросил. Я из окна второго этажа видел и слышал все их разговоры. Даже слышал, как он Клару и Милу уговаривал проводить до квартиры, но те отказались…

Согласились девушки только на третий день… Спасибо, что хоть не на всю ночь… В тот день я прогулялся по микрорайону, где была наша эта служебная квартира и потом под подъездом ждал, пока девушки отправятся домой. Через день «свидание» повторилось… А потом приближался наш день отъезда… Уже завтра вечером мы должны были отправляться на вокзал. Целый день Миша зудел мне в уши, что надо бы отметить командировку успешную, посидеть, так сказать… Как не отмахивался, а Миша был всё настойчивее. Ну, что сделать, если я малокомпанейский человек? С хорошими знакомыми могу посидеть, а вот с незнакомыми… Да и не пью я совсем… А Миша всё напирал, напирал… Говорил, что сколько ездим вместе по стране, а впервые просит он меня вот так посидеть. Говорил, что ездить нам ещё вместе и ездить и неплохо бы узнать друг друга получше, а сделать это идеально можно с совместным застольем… В общем, сдался я… Согласился…

Когда мы возвращались в свою «служебную» квартиру, Миша попросил меня отпереть дверь моим ключом… Только я подумал, что он потерял свой ключ, как, опережая мои мысли, Миша выпалил, мол, свои ключи отдал Кларе и Миле, чтобы застолье подготовили. И правда, к нашему приходу всё готово было – в комнате Миши был накрыт принесенный из кухни стол. На нём красовалось несколько салатов, а в центре стояла целая запеченная курица. Вечер, который только начинался, был мне уже в тягость… Веселый Миша и хохотушки девочки то и дело менялись репликами, наливали по чашкам (стаканов не было) вино и создавали непринужденную атмосферу. Миша пил водку, спешно заедая её большими кусками курицы. Я же почти ничего не ел… Тихо сидел за столом, попивая виноградный сок и стараясь улыбаться тогда, когда все заливисто смеялись…

Я несколько раз порывался отправиться в свою комнату, но Миша искусно давил на меня, находя такие слова, что я оставался за столом. Когда же серьёзно решил отправиться спать, оставив Мишу с девочками развлекаться дальше одних, Мила подхватила меня под руку и, под звуки какой-то мелодии из телевизора, «пригласила» потанцевать. А потом снова застолье… Миша сказал, что перед моим уходом в свою комнату, неплохо бы на посошок до дна… Пусть даже я и сок пью… Он толкнул какой-то тост за командировку и девочек и… Я хотел быстро пригубить сок и уйти… Почувствовал, что сок мой совсем не сок, но Мила, уже поддерживая мой стакан за донышко, приподнимала его и я глотал, глотал. Нет, опьянел я не сразу… Я даже помню, как Миша смеялся поздравляя меня с первыми в жизни глотками водки, пусть и разбавленной соком. Потом помню ещё сок… Да я почти всё помню, хоть что-то и очень смутно… Танцевали мы ещё и ещё, Мила кормила меня каким-то салатами со своей тарелки… А потом…

Потом утром меня будил Миша. Он был свеж и бодр, будто и не пил вчера вовсе. Разбудил он меня на час раньше положенного, говоря, что пора вещи собирать, чтобы вечером на поезд не опоздать. Нам оставалось отработать в командировке всего один этот день. Не успел я порадоваться, что кошмар моего тесного общения с Мишей закончился, как он завел разговор, который расколол мою жизнь пополам.

— Девочки, конечно, попрощаться с тобой хотели, но ты был не в состоянии… – Громко говорил Миша со своей комнаты. – Девочки на ночь остались, а ты большую часть проспал…
— На ночь? Так вы до утра застольничали? – Удивленно и громко, чтобы Миша услышал, спросил я.
— Ага, застольничали… – Появившись в дверном проеме моей комнаты, с ехидной улыбкой, ответил Миша. – А потом кроватничали… Хорошо хоть ты не опозорился… Успел Милу порадовать перед тем, как уснуть.
— Порадовать? – То ли удивляясь, то ли от ужаса, почти крикнул я.
— Ну, не знаю насколько порадовал, но Мила вроде уходила не обиженная… – Так же стоя в дверном проеме, с улыбкой продолжал Миша. – Вот как надо в командировки ездить! Учись!

Целый день, при первой же возможности, я приставал к Мише с вопросами, просил его уточнить, рассказать что было. Миша же только улыбался или смеялся в ответ, говоря, что раз Мила издавала довольные звуки и до утра потом спала в моей постели, то мне не за что переживать. Говорил, что даже пьяный я не посрамил мужской чести и достоинства. Не было ни дня после этого в моей жизни, когда я не вспоминал ТОТ день… Смех Миши… Его лицо… Меня до сих пор ужас сковывает, как будто это вот только-только произошло… Я изменил! Изменил моей Ксеничке…

Всю обратную дорогу из командировки я молчал. Миша и в автобусе, и в поезде пытался завести какие-то разговоры, но я даже не смотрел в его сторону. Я просто не знал как мне дальше жить… Что будет, если на работе узнают? Как смотреть Ксеничке в глаза? Как на себя в зеркало теперь смотреть-то? От себя-то не убежишь?! Смотрю себе в глаза в отражении – всё же вижу… Виноват! Миша, кстати, на работе ничего никому не рассказал… Проработал он с нами до 90-го года и уволился. А до того времени я сделал всё, чтобы в командировки с ним больше никогда не ездить…

После ТОЙ командировки, переступая порог квартиры, я был готов провалиться сквозь землю. Мне казалось, что Ксеня всё знает… Осуждает… Ненавидит… И было же за что! Ксеня моя забеспокоилась таким моим состоянием, но списала всё на усталость от командировки… Всю ночь я потом не спал… Сначала ворочался, потому, что мысли покоя не давали, а потом… Потом принял для себя одно решение. Решил, что признание в измене точно не улучшит наши отношения, извинения тоже не решат ничего (даже если Ксеничка меня простит). Это же всего лишь слова… Я решил действовать! Я решил всю оставшуюся жизнь заслуживать прощения, пусть даже жена моя и не будет знать за что. С тех пор всё что я делаю, всё что я говорю ей – это моё покаяние и попытки вот так вот загладить свою вину. Ты не подумай, Петрович, я делаю это с любовью и с удовольствием, как и до ТОЙ командировки, только теперь с ещё большим рвением, понимаешь?

Меня же когда на скорой везли с инфарктом, а Ксеня радом сидела и за руку меня держала, я же уже думал, что концы отдам… Чуть не рассказал ей всё… Извинялся только… Всю дорогу до больницы извинялся… И хотел рассказать за что, да не смог… А она держала меня за руку, старалась не плакать, говорила, что за всё прощает, за что бы я сейчас прощения не попросил… И вот сейчас знаешь что думаю? Ведь в 90-х работу потерял я свою, когда КБ развалилось наше, тогда же добытчицей Ксеня была – ушла работать в швейку подпольную. Я тогда зарабатывал, как мог и где мог и… Микроинфаркт… Добытчик я эдакий… Двое детей, жена работает, а я… А потом таксовать стал и… Авария… Снова я, добытчик эдакий, не у дел… Ещё и в долги залезли тогда такие, что чуть квартиру не продали. А жена тянула всё на себе и никогда ни словом, ни взглядом не попрекнула.

Говорю же тебе – Святая она женщина! И не достоин я её совсем, особенно после того как изменил… Пусть даже вот так вот глупо и не помню ничего… Ведь мог же тогда и отказаться от застолья, и не поддаваться на уговоры Мишины… Да много чего я мог! Но, что уж тут говорить, что было – то было. Вот так с грехом и терзаниями и живу я теперь. Но главное – с лучшей женщиной на свете! Вот мы уже стали и бабушкой с дедушкой – и сын и дочка внуками порадовали… А если даст Бог, так и правнуков еще увидим. А живем с Ксеничкой друг для друга, для детей и внуков… Одни мы остались в квартире, целый день теперь вместе, как мечтали когда-то. А я сколько жить буду, столько и буду грех свой отмаливать делами и совесть свою очищать поступками…».

— Слушай, Федя, так может и не было у тебя ничего с Милой этой? А? – Спросил я, когда друг закончил рассказ. – Ты не помнишь ничего, а Мишка твой же и соврать мог, а? Ну, или подшутить вот так…
— Может и не было… Кто же теперь узнает-то? – Как-то грустно ответил Федя.
— Все мы не безгрешны! – Уверенно сказал я. – Только кто-то намеренно совершает какие-то поступки, а кто-то нет… Кто-то в поступках раскаивается, а кто-то нет… Понимаешь о чём я?
— Если честно, то не совсем… – Ответил Федя.
— Мне кажется, что даже если и было что-то у тебя тогда… – Перейдя на шепот, продолжил я. – Так ты давно уже всё искупил… Пора тебе прекращать себя доводить. А то ты так правнуков можешь и не дождаться… Понимаешь?

Буквально после этого вопроса в дверях моего кабинетика появилась Ксеня, спрашивая своего мужа, не пора ли им домой. Мы еще с полчасика посидели за столом все вместе, пока за нашими гостями не приехал на машине их сын. Я смотрел на Федора и мне так хотелось, чтобы он отпустил эту ситуацию… Чтобы простил себя, искренне… Но, уверен, что вот так в одну минуту это не произойдет, тем более после стольких лет морального самобичевания…

***

Меня всегда поражает, что узнаваемые мной истории про измены настолько разные. Казалось бы – все они об одном! Но насколько по-разному всё всегда происходит… И насколько по-разному их переживают те КТО изменил и КОМУ изменили… А на счет Феди… Знаете, а я для себя твердо решил, что Миша тогда пошутил! Правда, мне очень хочется верить, что не было тогда ничего этого… Настолько насколько я знаю Федю, не заслуживает он такого пятна на своей безупречной репутации любящего и заботливого мужа…

История из личной коллекции Петровича на istorii-petrovicha.ru.